Книгоиздание как коммерческая деятельность возникла в Киото в начале периода Эдо (1603-1868). В это время расширение книгоиздания и распространения печатных книг совпало с расцветом культуры и развитием науки, литературы, искусств, ремесел и архитектуры. Киото, столица Японии с 794 года, давно славилась как культурный центр страны, где пребывал император и жила высшая придворная аристократия, сёгуны династии Асикага (1336-1573) со своими приближёнными. В городе также много буддийских монастырей, и благодаря всему этому в Киото было множество собраний рукописей религиозных, исторических, правовых и литературных текстов на японском и китайском языках. Потребности японской элиты того времени обслуживали профессиональные художники, каллиграфы и ремесленники с непревзойденным опытом и навыками, которые нарабатывались и совершенствовались в течение многих поколений. Период разрушительных войн, начавшийся со смутой годов Онин (1467-1477), завершился решающей победой Токугава Иэясу (1543-1616) в битве при Сэкигахара в 1600. Хотя сёгуны Токугава устроили новый административный центр в Эдо (совр. Токио), где возникла своя городская культура, Киото оставался образовательным центром и заповедником культурных традиций. Здесь в относительно стабильных условиях в начале XVII века искусство переживало новый расцвет, и на основе старых технологий возникли новые красочные средства массовой информации.
Технология и издательство
Технология печати на бумаге с деревянных досок была известна в Японии с VIII века, но переписывание текстов вручную кистью и тушью оставался основным способом воспроизведения текстов и изображений в свитках и книгах примерно до 1600 года, когда художники и издатели начали разрабатывать способы печати эстетически привлекательных книг. К 1650 году торговцы в Киото признали коммерческий потенциал книгоиздания, появились новые предприятия, разработавшие эффективные методы производства и маркетинга книг. Со временем печатные книги стали главными носителями знаний, культуры, исторической и современной литературы, развлекательной и практической информации.До начала XVII века ксилографическая печать использовалась для перепечатки текстов и талисманов в буддийских храмах и монастырях, где письменным языком религиозных и исторических текстов был китайский. Технология печати наборными шрифтами была также известна в Японии благодаря металлическим шрифтам, которые привез из корейских кампаний Тоётоми Хидэёси (1536-1598) (Peter Kornicki, The Book in Japan: A Cultural History from the Beginnings to the Nineteenth Century (Leiden, Boston, and Cologne: Brill, 1998; paperback ed., Honolulu: University of Hawai‘i Press, 2001), 129.). Иезуитсякая миссия также печатала книги на станке, привезенном из Европы. В течение первой половины XVII века каллиграфы и ремесленники в Киото разработали наборные шрифты для печати книг с текстами на японском, записанных скорописью азбукой хирагана и китайскими иероглифами.
Ранние книги, изданные в местности Сага, расположенной к западу от Киото, создавались под патронажем купца Суминокура Соан (1571-1632) и отражали эстетические чувства художника Хонъами Коэцу (1558-1637), ведущего каллиграфа своего времени. Эти издания способствовали совершенствованию навыков производителей бумаги, декораторов, пильшиков, печатников и резчиков, создавших деревянные шрифты, которые воспроизводили изящные формы знаков, написанных кистью.
Эти издания, которые называют сагабон, представляют собой относительно небольшие книги, предназначенные для образованного круга читателей, обладающих изысканным вкусом. Их издание показало, что эстетические качества превосходной каллиграфии и живописи могут быть воспроизведены с помощью печати (Kyoko Kinoshita, “The Advent of Movable-Type Printing: The Early Keichō Period and Kyoto Cultural Circles,” in Felice Fischer, The Arts of Hon’ami Kōetsu: Japanese Renaissance Master (Philadelphia, Pa.: Philadelphia Museum of Art, 2000), 56–60.).
Среди книг сагабон были иллюстрированные книги, которые составляют относительно небольшую часть огромного корпуса японских печатных книг, но сохранились гораздо лучше многих других, осев в библиотечных и музейных коллекциях редких изданий, особенно за пределами Японии.
Книги должны были приносить доход издателям, и те стремились привлечь новую аудиторию, вне культурной и полностью грамотной элиты.
Со временем, по мере того, как коммерческие издательства увеличивали свое производство и рынки, иллюстрации, которые раньше были второстепенным компонентом, подчинённым тексту, стали главным содержанием книг. Иногда книги состояли из одних иллюстраций. Иллюстрированные книги, весь текст которых исчерпывался предисловием, стали весьма успешным жанром, который развивался и адаптировался к изменению стилей с XVIII до XX века, когда граверы и фотографы начали выпускать книги, чтобы продемонстрировать свои работы, и продолжает развиваться сейчас. Ярким примером подобного рода изданий являются комиксы манга – не случайно они получили такое развитие именно в Японии.
Введение изображений в печатные книги увеличило их привлекательность для читателей, среди которых были как ученые, которые владели китайским и японским языками одинаково свободно, до широкой публики, которая могла читать только написанное фонетической азбукой. Иллюстрированные книги с небольшим количеством текста или вовсе без него предоставили визуальные ощущения, не имевшие аналогов в традиционном искусстве.
Для создания таких книг издатели искали опытных и известных художников, которые продолжили существовавшую до них долгую историческую традицию иллюстрации рукописных текстов – повествовательной художественной литературы, поэзии и биографических и исторических работ. В таких документах текст и изображения, созданные с помощью кисти, туши и красок, совмещались в одном свитке или сшитой книге.
Во второй половине XVII века, когда издание книг стало на коммерческую основу, издатели отказались от наборного шрифта и вернулись к старой технологии печати с одной резной доски. Историк Питер Корницки предполагает, что издатели признали неэффективным набирать книгу, после печати рассыпать набор, а потом перенабирать снова, если издание оказалось популярным и его нужно было переиздать. В случае книг, отпечатанных с цельных досок, доски можно хранить, а при необходимости быстро допечатать тираж. Кроме того, доски прочнее, чем наборной шрифт, и они позволяли сделать тысячи копий до того, как им требовался ремонт или замена. К тому же печатные страницы из книги сами могли быть использованы для того, чтобы вырезать новую доску на замену обветшавшей. Не менее важна и большая свобода дизайна страницы при печати с резных досок, на которых текст и изображения могли быть скомпонованы в любой конфигурации на странице, а также то, что с доски текст и изображения печатаются в один приём (Kornicki, Book in Japan, 134–35.).
Со временем издатели стали выпускать книги к Новому году, когда одновременный выпуск новых изданий создавал ажиотаж среди читателей и оптовых покупателей. Всплеск продаж был очень похож на эффект нынешних книжных ярмарок. Издатели также вставляли анонсы предстоящих изданий в уже выпущенных книгах
Среди издателей возникла специализация, появились товарные знаки. Издатели должны были иметь итакабу (или ханкабу) – разрешение на обладание печатными досками. Нужно было защищаться от конкуренции со стороны пиратских изданий – пираты использовали отпечатанные книги, которые расшивали и с отдельных листов резали новые доски для печати. Создавались гильдии издателей, которые помогали разрешать внутренние конфликты, защищали своих членов, а также цензурировали книги перед публикацией, чтобы избежать проблем с сёгунскими властями.
Реализация товаров
Распространению книг помогли улучшения связи и транспорта при сёгунах Токугава. Поначалу книжные магазины были сосредоточены в Киото, но вскоре киотоские издатели создали филиалы в соседнем Осака и в более далёком Эдо (совр. Токио) – стремительно растущем городе, политическом центре страны при сёгунах. К 1660-м года книжные магазины появились и в провинциальных городах. Были и странствующие книготорговцы, продававшие печатные издания в том числе и там, где магазинов не было. Создавались коммерческие библиотеки (касихонъя), аналоги современных видеопрокатов, где можно было взять книгу на время за плату гораздо меньшую, чем цена книги. Через эти библиотеки широкая аудитория получила доступ к большим многотомным изданиям, которые были слишком дорогими для большинства читателей. Такие книги обычно публиковались небольшим тиражом, поскольку были рискованными для издательства, учитывая большие расходы на каллиграфическое написание, иллюстрации, доски, работу резчиков, бумагу, печать, переплёт и распространение книг.
Книги в таких библиотеках иногда вновь копировали вручную для того, чтобы давать напрокат копии или для обмена, и благодаря таким коммерческим библиотекам книги становились доступны еще большему количеству читателей. К началу девятнадцатого века популярные издания в тысячах и десятках тысяч копий были доступны широкому кругу читателей, и книги играли ключевую роль в распространении идей как источники информации, художественная и обучающая литература, через книги распространялась как «высокая», так и «низовая» культура, они служили для развлечения, знакомили все слои общества с искусством и ремеслами.
Темы изданий
Самые ранние японские иллюстрированные книги были изданиями японской классической литературы – Гэндзи моногатари (Повесть о Гэндзи), Исэ моногатари (Повесть об Исэ), антологии придворной поэзии.
Благодаря печатным изданиям эти произведения стали широко доступными, и читатели узнавали знаменитые сцены и главы из классической литературы в том числе и по иллюстрациям, которые следовали традиции иллюстрирования в живописных свитках, бытовавших ранее.
К концу семнадцатого века издатели в Киото начали также публиковать иллюстрированные книги на современные темы. С развитием предпринимательства и появлением богатого купечества приходит расцвет живой городской народной культуры. Среди новых театральных форм был кабуки , появившийся в Киото, а позже в Эдо и Осака. В иллюстрированных книгах можно было увидеть изображения знаменитых актёров. В книгах также представлены сцены из жизни кварталов развлечений, где жили куртизанки и гейши, развлекавшие мужчин музыкой, танцами, стихами и сексуальными услугами
«Картины изменчивого мира» (укиё-э), изображавшие городскую жизнь, стали особенно популярными после появления многоцветной печати в 1765 г. Две из самых известных многотомных книг в этом жанре – это Эхон сэйро бидзин авасэ (Иллюстрированное собрание красавиц Ёсивары, 1770 http://crescographic10.rssing.com/browser.php?indx=6243877&item=900 ) Судзуки Харунобу (1724-1770) и Эхон бутай оги (Веер театральных подмостков, 1770 http://dl.ndl.go.jp/info:ndljp/pid/1288380 ), совместная работа Кацукава Сюнсё (1726-1792) и Иппицусай Бунтё (1764-1801)
В этих книгах представлены элегантные полноцветные портреты. У Харунобу это идеализированные образы куртизанок района развлечений Ёсивара в Эдо, а у Сюнсё и Бунтё – более индивидуализированные портреты актёров кабуки. Другие книги знакомили читателей с современными поэтами, борцами сумо и другими знаменитостями, в том числе и в сценах повседневной жизни, что давало поклонникам чувство личной причастности к миру звёзд культуры того времени.
Многие художники, работавшие в стиле укиё-э, стали работать над первыми иллюстрациями книг, а их преемники продолжали играть важную роль по мере расширения производства книг в Осака, Эдо и Нагоя. Поскольку такие издания были прибыльными, издатели в начале восемнадцатого века начали печатать гравюры укиё-э на отдельных листах по эскизам профессиональных художников, раскрашенные вручную или же при помощи развивавшейся техники цветной печати.
Эротические темы, хотя и официально подвергались цензуре со стороны сёгуната Токугава, издавались в виде печатных книг и отдельных листов. Такие книги часто не имели подписи и данных издателя, несмотря на правила, по которым эта информация должна была быть в каждой книге.
Их продавали из-под полы, и ясно, что покупатели знали, где их можно найти. Эротическая гравюра в последнее время привлекает внимание исследователей и зрителей, отчасти из-за уменьшения правовых и социальных ограничений в Японии и других странах.
Ко второй половине восемнадцатого века Эдо, самый большой город в Японии с предполагаемым населением в один миллион в 1721 году, был также крупнейшим рынком книг на любые темы. Особая эдоская культура, более свободная, чем в традиционном Киото, отражена в книгах, которые были популярны среди жителей и гостей города. Эдоские книгоиздатели доминировали в производстве художественной прозы и исторических повестей, а также карт и путеводителей по Ёсиваре и ярким картинам жизни города.
Из-за важности умений резчиков для качества книг, а особенно иллюстраций, резчики печатных досок организовали гильдию «Хангия накама». В ней было 62 члена в 1790 году, и 223 члена в 1852 году. Была также гильдия продавцов книг «Сёмоцуя накама». Рост этих гильдий показывает рост издательского дела в Эдо в конце восемнадцатого и начале девятнадцатого века.
Художники и меценаты
Для изготовления иллюстрированных книг и отдельных гравюр привлекали художников, учившихся в традиционных художественных мастерских школ Кано и Тоса. Книжная иллюстрация позволяла художникам повышать их уровень жизни и обрести репутацию. Издатели платили им за создание контурных эскизов на тонкой бумаге, которая наклеивалась лицевой стороной вниз на доски, и резчики руководствовались рисунком, просвечивающим с обратной стороны бумаги. В книгах начала семнадцатого века имена художников не указывали, но во второй половине века их имена приведены в предисловиях и выходных данных книги – возможно, для повышения продаж. Мастерство резчика было тоже важно, и многие прекрасные иллюстрированные книги известных художников указывают и имя резчика. Примером может служить «Фугаку хяккэй» (Сто видов горы Фудзи, 1834, 1835 и 1849 гг.) Кацусика Хокусая (1760-1849)
Колофоны содержат ценную историческую информацию о личных связях художников с учеными, писателями, актерами, дизайнерами и творческими группами, к которым принадлежали видные деятели культуры. Некоторые издатели публиковали небольшими тиражами книги, предназначенные для таких творческих групп – например, поэтических кружков или меценатов и их клиентов. Обычно они делались с большим мастерством и стоили дороже, чем обычные книги. Из-за маленьких тиражей не все они дошли до нас, а от некоторых сохранились отдельные тома. Примером может служить Киккодзё (1822), небольшая памятная книга об актёре театра Кабуки из Осаки Араси Кицусабуро I, единственный экземпляр которой находится в коллекции Герхарда Пульверера в Галерее искусств.
Хотя прямые контакты с иностранцами были сильно ограничены, но в Нагасаки велась торговля с китайскими и голландскими торговцами, а идеологическая поддержка конфуцианства при сёгунском правительстве обеспечила культурный престиж китайской литературы, философии и искусства в течение всего периода Эдо. Многие японские ученые стремились подражать китайским образованным людям, практикующим каллиграфию, поэзию, живопись, музыкальное исполнение, и читали на китайском языке. Некоторые из самых красивых японских книг напечатаны на тонкой китайской бумаге красивого удлиненного формата, характерного для китайских книг. Для художников, стремящихся рисовать китайские предметы в китайском стиле, издавались точные полноцветные японские копии руководств по живописи, таких как «Слово о живописи из Сада с горчичное зерно», впервые опубликованное в Китае в 1679 году.
Лишь после реставрации Мэйдзи в 1868 году китайский стиль отступил под напором новой национальной пропаганды японского языка, истории и культуры.
Японские художники школы Нанга, в живописи и каллиграфии следовавшие китайским образцам, создавали иллюстрации для гафу, «живописных книг», печатавшихся лучшими мастерами резьбы и печати, чьи гравюры выглядели так, будто бы нарисованы кистью и тушью либо акварелью. Для усиления иллюзии такие книги сшивали как живописные альбомы.
Несмотря на ограничения на внешнюю торговлю и запрет прямых контактов между иностранцами и японцами, книги и знания из Китая и Европы попадали в Японию с книгами, импортируемыми голландскими и китайскими торговцами в порту Нагасаки на протяжении всего периода Эдо. Гравюра на меди, использовавшаяся иезуитами, на время исчезла после запрета христианства, но Сиба Кокан (1738-1818) и другие художники научились технике офорта. В первой половине девятнадцатого века в некоторых книгах стали использоваться офорты и надписи латинскими буквами.
Европейские книги также содержали технические, научные и медицинские знания, подготовив Японию к расширению контактов с Европой и Соединенными Штатами Америки в девятнадцатом веке.
Иностранное влияние
В течение десятилетия, предшествовавшего концу сёгуната Токугава и восстановлению императорской власти, японские политики и представители образованного класса ездили в страны дальнего зарубежья. Они привозили книги, изданные на Западе, что способствовало изменениям физического формата, дизайна и способов печати. Книги в западном стиле, с жесткими обложками и переплётом, стали восприниматься как современные. В эпоху Мэйдзи (1868-1912) в Японии стали печатать типографским способом, что постепенно сузило возможности ксилографических изданий, а впоследствии современные способы печати вытеснили ксилографию с рынка печатных изделий.Японские иллюстрированные книги периода Эдо содержат огромное количество информации о торговле, обществе, идеях и искусстве своего времени. Любители могут ценить их просто за красоту, а для учёных они – бесценный источник информации о производстве, обращении книжной продукции, о темах, интересовавших читателей, знаниях и технологиях, известных японцам в старину.
Источник: эссе Ann Yonemura
Комментарии
Отправить комментарий